Все совпадения с реально существующими людьми или событиями случайны.
Боль по нервам бегущая, жгучая кровь.
И гитара безумца в руках.
Пусть надежда с тоскою смешаются вновь
На забытых судьбой берегах.
Глянь, на чаше весов чья-то жизнь, чья-то смерть…
Упиваясь, гитара поет.
Консонанс, диссонанс и опять круговерть
На изнанку миров понесет.
Пальцы в кровь, и по струнам аккорды беря
Улетает душа, словно в бой.
Песня барда несется, сердца бередя
Боль, куда ты? Останься со мной…
Татьяна Толстова

День забытых когда-то преданий,
Наступает в иные года,
И проклятье седых мирозданий
Открывает нам путь в никуда.

Так случается с нами порою,
Одиночества белая нить
На дорогу забытых героев
Заставляет тебя выходить.

Проклянешь ты и веру, и бога,
Все забудешь, пойдешь не туда.
Одинокий, к родному порогу
Не вернешься уже никогда.

И останется только надежда,
Что пройдут твои злые года,
Но увы, мой несчастный невежда,
Выбор сделан, и он – навсегда!

Одиночество – вера изгоев.
Смысл судьбы, изломанный бог.
На дороге забытых героев
Только пыль и следы твоих ног.
Все совпадения с реально существующими людьми или событиями случайны, роман с начала и до конца является плодом авторской фантазии.

Его имя было, как взмах крыла,
Его сердце было больной звездой,
И его дорога была светла,
И его дорога была святой.
Его цель – свобода и красота,
Его жизнь – по капле отдать себя.
И в холодном небе его звезда
Высока и горда, как его судьба.
Мир неумолимо нуждался в нем,
Потому что он согревать умел.
Его сердце стало – всеобщий дом,
Он ничто оттуда изгнать не смел.
Он так твердо знал: есть всему цена,
Но платить долги лишь собою мог.
Но такая святость была страшна,
И о нем сказали, что он жесток.
Продолжалась жизнь. В хороводе звезд
Серебром сияла его звезда…
Иногда он плакал, не пряча слез,
И стыдился бессилия – иногда.
Но превыше желанья была любовь,
Ведь любовь – потребность его души.
Быть другим не мог, значит вновь и вновь
Без раздумий делать добро спешил.
Не боясь исправить неверный шаг,
Не боясь разрушить покой-тюрьму,
Но другие – те, кто не может так,
Порешили: здесь места нет ему.
И пришли в мир ненависть и война,
И врагом всеобщим был назван он,
А любовь в сражении не сильна
И легко безумец был побежден.
А когда безумца в цепях вели,
Чтоб исполнить праведный приговор,
Был не слышен им стон самой земли
И не слышен по-прежнему до сих пор.
Полина ЧЕРКАСОВА (Мисти)

Выжги, светлый огонь, выжги боль и печаль,
Освети, освяти эту смутную даль –
Все четыре угла, все четыре стены,
Бездну – замкнутый мир – где все шансы равны:
Шансы ждать – и отчаяться. Быть – и уйти.
Шансы сбиться с пути – и не сбиться с пути…
Все четыре стены, все четыре угла,
Бездна – замкнутый мир – перед нами легла;
И в ее непостижной, чужой глубине
Пляшут тени на светлой, неровной стене:
Это наша свеча на пустынном столе –
Как последний огонь на последней земле…
Юлия Клюкинова, «Заклинание»

"Отзвуки серебряного ветра"
Мы верили всесилию любви,
Заставив разум позабыть о плате.
Но быть сильней всеобщего проклятья
Мы не смогли. Прости и не зови.
Мы выбрали величие сердец,
Смеясь над безысходностью законов.
Мы были жалкой горсткой обреченных,
Мы знали и свой путь, и свой конец.
Но есть порыв превыше жажды жить,
И цели есть превыше, чем победа!
Колени преклонить – и жить безбедно,
Но… как через себя переступить?
Мы верили всесилию добра,
Когда вокруг безумствовали войны.
Мы были за самих себя спокойны,
За Бытие изведавшие страх.
Мы были просто верными себе.
Мы прокляты за то, что просто – были.
Нет на земле беды страшней бессилья,
Нет зла страшней покорности судьбе.
Мы не были служителями Зла,
Мы не были спасателями мира.
Мы просто – были. Волею кумира
Мы выжжены без жалости дотла.
Мы верили любви, а не войне,
Мы были словно пламя непокорны,
Мы были костью в слишком многих горлах.
Мы были… а теперь нас больше нет.


"Бремя императора. Тропой мастеров"
За судьбу проклиная надежду,
Путь лежал через горечь и боль.
Пять друзей, возможно, невежды,
Сделав шаг, ступили в огонь.
Ношу страшную, может чужую,
Они взяли на спины свои
Меру жизни совсем не такую
Они ждали в законах любви.
А дорога бежала сквозь годы,
Ей-то что, ей душа не болит.
Они шли сквозь дожди и невзгоды,
Неся веры тонкую нить.
Знанье, вера, надежды, утраты…
Было все, были смерть и мечта.
Все закончится в мире когда-то,
Лишь останется путь в никуда.

П.С. обожаю этот стих...красивенный, до невозможности.


Где-то там, далеко на горе,
Стоит замок великой печали.
Там дракон на вечерней заре
Улетает в бессветные дали.
А с горы спускаются вниз
Рыцарь Смерти и Рыцарь Печали,
А за ними, как женский каприз,
Ветер Горечи в черной вуали.
Там проходят странные дни
И не менее странные ночи.
И уходят оттуда одни
Сын Надежды и Ужаса дочерь.
В замке том проживает любовь,
Они с болью – большие подруги.
И от них уж уносится вновь
Расставанье с конем без подпруги.
В залах замка царит пустота,
Лишь вино попивают драконы,
С ними вместе сидят Красота,
Рыцарь Боли и Рыцарь Закона…
Они снова готовы свершать
Подвиг радости, горя и страха,
Но еще не готовы принять,
Что их ждет во дворе уже плаха.
Замок тот уплывает во тьму,
Остается недолгая память,
И сейчас не пойму, почему
Ничего от него не осталось…
И те образы помню сейчас,
В чем значенье их – не понимаю,
Только жажду увидеть в свой час
Снова их и дорогу теряю.
Где дорога, где Рыцарь Мечты,
Смерть и Вера, надежда и радость,
Мой последний отрезок пути,
Больше мне ничего не досталось…
И кто скажет, где замок Судьбы?
Где-то в дымке бесчисленных жизней,
Дракон Поиска, Рыцарь Пути,
Раб Отчаянья и суетных мыслей.
Так бывает в виденьях мечты,
Смерть приходит с радостным смехом.
И уж ветер затихнет почти,
И погаснет последняя веха.
Замок этот я помню сейчас,
Мне туда никогда не вернуться.
На дороге заплаканных глаз
К сердцу вере уже не коснуться.


Мне пригрезилось, что над горой
Возвышается Замок Закона.
С круглых башен вечерней порой
Золотые взлетают драконы.
Выступают из красных ворот
Рыцарь Смерти и Дева Печали.
А над ними ведет хоровод
Ветер Горечи в черной вуали.
В замке тянутся странные дни
И бессонные белые ночи.
Поутру задувают огни
Сын Надежды и Ужаса дочерь.
В полдень в залах царит пустота,
А под вечер пируют драконы,
И царят за столом Красота,
Рыцарь Боли и Дева Закона.
Они снова готовы свершать
Подвиг радости, веры и страха,
Но не знают, что будут их ждать
Боль, отчаянье, горе… и плаха.
Кто мне скажет, где замок Судьбы?
Где он в дымке бесчисленных жизней?
Рыцарь Поиска, Воин Пути,
Помоги! Не гляди в укоризне.
Все ушло, Замок канул во Тьму,
Ничего от него не осталось.
Я никак не пойму почему,
Сон принес мне тоску и усталость.


Послушай, брат, пред нами мир
Звенит сплетением путей,
Чтоб не увязнуть в пустоте,
Один из множества прими.
Есть в их числе дорога зла,
И путь покоя и тепла,
И поиск гордой правоты,
И свет всесилия мечты,
Есть путь закона и клинка,
И скорбный путь еретика,
И долг пророка – жечь сердца
И чудотворный дар певца.
Тропа войны – остыть в крови,
И путь спасительный любви,
Дорога веры, жажда знать…
Что толку все перечислять?
Послушай, брат, дано судьбой
Живущим право выбирать
Стезю и цель, мечту и боль,
И выбор истиной считать.
Но как понять – где свет, где мрак,
Кому сподвижник ты и враг?
Как различить добро и зло,
Попавшись в сети мудрых слов?
Ведь проповедники сильны
У той и этой стороны.
Кого отринуть, что принять?
Как трудно это выбирать!
Какую цель назвать своей,
Когда вопроса нет важней?
Ни слов не слушайся, ни цен –
Судить по средствам стоит цель.



Паутина событий, времен и надежд…
Все слетает в себе, отвергая попытки
Изменения смысла, лишенья одежд
Горькой сущности боли, надежд и улыбки…
И случается все, обрывается нить,
Нить открытой надежды, сквозь сущность сомнений.
И приходит любовь, не давая нам жить,
Пустотой бесконечных, отрывочных мнений.
И сгорают миры, лишь Творец в пустоте
Создает снова все узелки паутины…
Снова судьбы мешаются в жуткой толпе,
В звуках струн изменяются линии мира.
Вечным сном бесконечно уходят века,
Все меняется, странно и непостижимо.
Разорвет ткань событий чья-то рука,
И по ветру умчатся куски паутины…
…Паутина событий, времен и надежд,
Развевается по ветру наших деяний.
И меняется жизнь безгласных невежд.
И обрушится много больших ожиданий…
И о чем впереди вам хотим рассказать,
Лишь попытка связать узелки мирозданий.


Мне бы крылья, чтоб в небо
С зарей на восток,
Чтоб с грозою я силой померяться мог,
Чтобы ветер шальной,
Что средь звезд побывал,
О заветной мечте
Мне забыть не давал.
Ввысь лететь над Землей
И от счастья орать,
Ветер мне о мечте не дает забывать.
И отринув судьбу, и невзгоды забыв,
Я умчусь, как шальной,
Повторяя призыв:
Ветер, ветер в моих руках,
Крылья расправлю я в облаках.
Тот, кто с мечтою в душе рожден,
Изменит природы унылый закон.
Пыль земли и дорог
Мне совсем ни к чему.
Лучше звездную пыль я в ладонь соберу.
Видел только во сне,
Но подумать не мог,
Что Создатель такой вот
Сюрприз приберег.
Два огромных крыла у меня за спиной,
И со мною теперь этот ветер шальной.
Оторвавшись навек
От унылой земли,
Я уйду сквозь зарю,
И исчезну вдали.
Ветер, ветер в моих руках,
Крылья расправлю я в облаках.
Тот, кто с мечтою в душе рожден,
Изменит природы унылый закон.

Вчера умерла звезда.
Сегодня её отпели.
А в храме звенят капели
И странно душа пуста.

Чего ж мне ещё желать?
Чего мне просить у Бога?
Ах, как этот мир убого
Расходует благодать!

И то, что вокруг темно – не страшно.
В душе страшнее.
Но что вы сделали с нею,
Смотревшей в моё окно?...

Её был беспечен вид,
И свет её был так странен…
А я этим светом ранен
И небом давно забыт.

И скажешь ты: «Не беда!» -
Прощально меня целуя.
И всё же… Зачем живу я,
Когда умерла звезда?....

Для графини травили волка.
Его поступь была легка...
Полированная двустволка -
Как восторженная строка!
Он был вольный и одинокий.
На виду или на слуху.
Стрекотали про смерть сороки
Беспардонную чепуху.
Упоенно рычала свора,
Егеря поднимали плеть -
Все искали, где тот, который
Призван выйти и умереть?
Нет, любимая... Даже в мыслях
Я не буду ничей холоп.
Я уже не подам под выстрел
Свой упрямый звериный лоб.
И моя негустая шкура
Не украсит ничей камин.
Пуля - дура? Конечно, дура...
Только в поле и я - один...
Все бело, и борзые стелют
Над равниной беззвучный бег.
Эх, дожить бы хоть до апреля -
Поглядеть, как расстает снег,
Как по небу скользят беспечно
Облака до краев земли...
И влюбиться в тебя навечно,
За секунду
до крика:
"Пли!"


Мой прекрасный палач... Я сейчас
непослушная жертва...
Никакими тисками нельзя удержать
мою страсть.
Пусть безносая Смерть направляет
горячее жерло -
Есть другая и более, более
высшая власть!
Мой прекрасный палач...
Что вы можете взять, кроме боли?
Изощренности женщин еще
не положен порог...
Мерно капает кровь, но поверьте, что,
будь в моей воле,
Я бы сам вам помог, сунув ногу
в "испанский сапог".
Мой прекрасный палач... Ваши
сладостно-нежные руки
Остужают огонь. Я готов на все это,
но лишь...
Невозможно так долго кричать от тоски
и разлуки,
Ожидая разрыва горящих страданием
мышц.
Мой прекрасный палач... Моя вера,
любовь и надежда.
Почему нам четыре коротких,
обрывочных дня
Отпустила судьба? Если кожа ползет,
как одежда,
Вниз с ободранных плеч и вконец
обнажает меня...
Мой прекрасный палач...
Обозначив закат на рассвете,
Мне осталось недолго в мучительном
свете бродить.
Головою отрубленной, падая,
сладко отметить
Роковой поцелуй на твоей
вдохновенной груди...

Власть песнопенья
Вот, грохоча по кручам горным,
Потоки ливня пролились,
Деревья вырывая с корнем
И скалы скатывая вниз.
И, страхом сладостным объятый,
Внимает путник шуму вод.
Он слышит громкие раскаты,
Но где исток их — не поймёт.
Так льются волны песнопенья,
Но тайной скрыто их рожденье.

Кто из покорных вещим девам,
Что тянут жизни нить в тиши,
К волшебным не склонял напевам
Певцом разбуженной дуцш!
Одной лишь силой вдохновенья
Он, как божественным жезлом,
Свергает в адские селенья,
Возносит к небу с торжеством,
Сердцами чуткими играя
Меж скорбью и блаженством рая.

Как в мир ликующих нежданно,
Виденьем страшным, на порог
Стопою тяжкой великана
Необоримый всходит рок —
И вмиг смолкают гул и крики
Под грозным взором пришлеца,
И ниц склоняются владыки,
И маски падают с лица,
И перед правдой непреложной
Бледнеет мир пустой и ложный, -

Так человек: едва лишь слуха
Коснётся песни властный зов,
Он воспаряет в царство духа,
Вседневных отрешась оков.
Там, вечным божествам подобный,
Земных не знает он забот,
И рок ему не страшен злобный,
И власть земная не гнетёт,
И расправляются морщины —
Следы раздумий и кручины.

Как сын, изведав боль разлуки
И совершив обратный путь,
В слезах протягивает руки,
Чтоб к сердцу матери прильнуть, —
Так странник, песнею ведомый,
Спешит, покинув чуждый свет,
Под тихий кров родного дома,
К отрадам юношеских лет,
От леденящих правил моды
В объятья жаркие природы.

«Горная дорога»
Над страшною бездной дорога бежит,
Меж жизнью и смертию мчится;
Толпа великанов её сторожит;
Погибель над нею гнездится.
Страшись пробужденья лавины ужасной:
В молчанье пройди по дороге опасной.

Там мост через бездну отважной дугой
С скалы на скалу перегнулся;
Не смертною был он поставлен рукой –
Кто смертный к нему бы коснулся?
Поток под него разъярённый бежит;
Сразить его рвётся и ввек не сразит.

Там, грозно раздавшись, стоят ворота;
Мнишь: область теней пред тобою;
Пройди их – долина, долин красота,
Там осень играет с весною.
Приют сокровенный! желанный предел!
Туда бы от жизни ушёл, улетел.

Четыре потока оттуда шумят –
Не зрели их выхода очи.
Стремятся они на восток, на закат,
Стремятся к полудню, к полночи;
Рождаются вместе; родясь, расстаются;
Бегут без возврата и ввек не сольются.

Там в блеске небес два утёса стоят,
Превыше всего, что земное;
Кругом облака золотые кипят,
Эфира семейство младое;
Ведут хороводы в стране голубой;
Там не был, не будет свидетель земной.

Царица сидит высоко и светло
На вечно незыблемом троне;
Чудесной красой обвивает чело
И блещет в алмазной короне;
Напрасно там солнцу сиять и гореть:
Её золотит, но не может согреть.

«Детоубийца»

Слышишь: полночь в колокол забила.
Кончен стрелок кругооборот.
Значит, с богом!.. Время наступило!
Стражники толпятся у ворот.
Жизнь, прощай! Любовь мою возьми ты,
Слезы, чувства, сны, последний взгляд.
Мир весенний, мы с тобою квиты.
Бесконечно сладок был твой яд.

Луч горячий солнца золотого,
В мрак могилы не проникнешь ты.
Никогда не встретимся, мы снова,
Радужные девичьи мечты.
Я прощаюсь с вами в час печали,
Дети рая — грёзы юных- лет.
Не успев родиться, вы увяли
И вовек не явитесь на свет.

А давно ли девушкой невинной
Я была, и пурпур алых роз
Оттенял наряд мой лебединый,
Вились розы в золоте волос?
Я сегодня в том же белом платье,
Жертва ада, здесь стою, нема.
Только вместо роз — как знак проклятья
Смерти чёрная тесьма.

Плачьте ж надо мной, кто непорочно
Лилию невинности хранит,
Девы, сочетающие прочно
Твёрдость воли с нежностью ланит.
Моему позору оправданье —
Это сердце, полное огня,
Злого искусителя лобзанья,
Усыпившие меня.

Ах, быть может, со змеиной лаской
Он к другой красавице прильнёт
В страшный миг, когда дорогой тряской
Повезут меня на эшафот.
И когда в глухой предсмертной муке
Вскрикну я и ливнем хлынет кровь,
Будет он, другой целуя руки,
Пить блаженство и любовь.

Нет, Иосиф! Где б ты ни скрывался,
Знай — тебя найдёт Луизы стон.
Слышишь: гул колоколов раздался.
Пусть в твой слух ворвётся этот звон,
Пусть твоё спокойствие отравит,
В час, когда «люблю» шепнёт она,
Пусть мой голос рану пробуравит
В голубых картинах сна.

О изменник! Иль тебе нет дела,
Как страдала молодая мать.
Это горе — горе без предела —
Тигра бы заставило дрожать!
Парус поднят — ты ушёл надменно.
Вслед тебе смотрела я в слезах.
Девушкам на побережье Сены
Ты скулишь фальшивейшее — «ах!»

А ребёнок, милый мой ребёнок,
Мирно спал, не зная ни о чём;
Улыбался ласково спросонок,
Пробуждённый утренним лучом.
И душа на части разрывалась,
Глядя на святое существо,
И любовь отчаяньем сменялась
В сердце матери его.

«Женщина! Где мой отец?» — безмолвный
Лепет сына громом грохотал.
«Женщина! Где муж твой?» — боли полный,
Каждый угол сердца вопрошал.
Нет, мой мальчик! Звать отца не время, —
Он других голубит сыновей.
Проклянёшь ты, презираем всеми,
Наслажденья матери своей.

Адский жар в груди моей пылает,
В целом мире я теперь одна.
Так зачем твой взор напоминает
Канувшие в бездну времена?
Детский смех твой воскрешает снова
Счастья дни, огонь любви былой,
Входит в душу, разорвав покровы,
Горькою, смертельною стрелой.

Ад мне, ад жить без тебя на свете!
Быть с тобою рядом трижды ад!
Поцелуи ласковые эти
Об иных лобзаниях твердят.
Вопиют они о ложной клятве мужа.
Каждый звук той клятвы не забыт.
Сердце сжалось, и петля всё туже…
Так был мною сын убит…

Но, Иосиф! Где б ты ни был, помни:
Гневный призрак за тобой придёт,
Сладкий сон развеет ночью тёмной,
Хладными руками обовьёт.
Будь в раю, но и в пределы рая,
В звёздную, полуночную тишь,
Явится — провижу, умирая, —
Матерью удавленный малыш.

Здесь он, здесь, сынок мой бездыханный.
Я его сквозь сумрак узнаю.
Кровь струится из открытой раны
И с собой уносит жизнь мою…
Вот палач стучит. Бьёт в сердце молот.
Радостно на казнь спеши!
Пусть скорей погасит смерти холод
Пламень мук истерзанной души.

Знай, Иосиф! Я тебя простила.
Да простит тебя господь!
Ты свободен: письма поглотило
Пламя, что ничем не побороть.
Ложные пылают обещанья,
Поцелуи корчатся в огне,
Всё, что столько сладкого страданья
Принесло в минуты счастья мне.

Сёстры! Розам юности не верьте,
Не поддайтесь лжи мужских речей!
На пороге неизбежной смерти
Шлю проклятья юности своей!
Слёзы? Слёзы палача?! Не надо!
Жалость не нужна мне. Так не плачь!
Лилию ломая без пощады,
Не бледней, руби, палач!

«К радости»

Радость, пламя неземное,
Райский дух, слетевший к нам,
Опьяненные тобою,
Мы вошли в твой светлый храм.
Ты сближаешь без усилья
Всех разрозненных враждой,
Там, где ты раскинешь крылья,
Люди — братья меж собой.

Хор

Обнимитесь, миллионы!
Слейтесь в радости одной!
Там, над звёздною страной, —
Бог, в любовь пресуществленный.

Кто сберёг в житейской вьюге
Дружбу друга своего,
Верен был своей подруге, —
Влейся в наше торжество!
Кто презрел в земной юдоли
Теплоту душевных уз,
Тот в слезах, по доброй воле,
Пусть покинет наш союз!

Хор

Всё, что в мире обитает,
Вечной дружбе присягай!
Путь её — в надзвёздный край,
Где Неведомый витает.

Мать-природа всё живое
Соком радости поит.
Всё — и доброе и злое —
К ней влечение таит.
Нам даёт лозу и счастье
И друзей в предсмертный миг,
Малой твари сладострастье,
Херувиму божий лик.

Хор

Ниц простёрлись вы в смиренье?
Мир! Ты видишь божество?
Выше звёзд ищи его,
В небесах его селенья.

Радость двигает колёса
Вечных мировых часов,
Свет рождает из хаоса,
Плод рождает из цветов.
С мировым круговоротом
Состязаясь в быстроте,
Водит солнца в звездочётам
Недоступной высоте.

Хор

Как миры без колебаний
Путь свершают круговой,
Братья, в путь идите свой,
Как герой на поле брани.

С ней мудрец читает сферы,
Пишет правды письмена,
На крутых высотах веры
Страстотерпца ждёт она.
Там парят её знамёна
Средь сияющих светил,
Здесь стоит она склонённой
У развёрзшихся могил.

Хор

Выше огненных созвездий,
Братья, есть блаженный мир.
Претерпи, кто слаб и сир, —
Там награда и возмездье!

Не нужны богам рыданья!
Будем равны им в одном:
К общей чаше ликованья
Всех скорбящих созовём.
Прочь и распри и угрозы!
Не считай врагу обид!
Пусть его не душат слёзы
И печаль не тяготит.

Хор

В пламя, книга долговая!
Мир и радость — путь из тьмы.
Братья, как судили мы,
Судит бог в надзвёздном крае.

Радость льётся по бокалам.
Золотая кровь лозы
Дарит кротость каннибалам,
Робким — силу в час грозы.
Братья, встаньте, пусть, играя,
Брызжет пена выше звёзд!
Выше, чаша круговая!
Духу света этот тост!
Вознесём ему хваленья
С хором ангелов и звёзд.
Духу света этот тост
Ввысь, в надзвёздные селенья!

Хор

Стойкость в муке нестерпимой,
Помощь тем, кто угнетён,
Сила клятвы нерушимой —
Вот священный наш закон!

Гордость пред лицом тирана
(Пусть то жизни стоит нам),
Смерть служителям обмана,
Слава праведным делам!

Хор

Братья, в тесный круг сомкнитесь,
Дайте клятву над вином, —
Слово соблюдать во всём
Звёздным судией клянитесь!

«Прощание Гектора»

Андромаха

Для чего стремится Гектор к бою,
Где Ахилл безжалостной рукою
За Патрокла грозно мстит врагам?
Если Орк угрюмый нас разлучит,
Кто малютку твоего научит
Дрот метать и угождать богам?

Гектор

Слёз не лей, - супруга дорогая!
В поле битвы пыл свой устремляя,
Этой дланью я храню Пергам.
За богов священную обитель
Я паду и - родины спаситель -
Отойду к стигийским берегам.

Андромаха

Не греметь твоим доспехам боле;
Ржавый меч твой пролежит в неволе,
И Приама оскудеет кровь;
В область мрака ты сойдёшь отныне,
Где Коцит слезится по пустыне...
Канет в Лету Гектора любовь!

Гектор

Весь мой пыл, все мысли и стремленья
Я залью волной реки забвенья,
Но не чистый пламенник любви...
Чу, дикарь у стен уж кличет к бою.
Дай мне меч и не томись тоскою -
Леты нет для Гектора любви.

«Фортуна и Мудрость»
С временщиком Фортуна в споре,
К убогой Мудрости летит:
«Сестра, дай руку мне — и горе
Твоя мне дружба облегчит!

Дарами лучшими своими
Его осыпала, как мать, —
И что ж? — ничем не насытимый,
Меня скупой он смел назвать!

София, верь мне, — будем дружны!
Смотри — вот горы серебра!
Кинь заступ твой, теперь ненужный,
С нас будет, милая сестра».

«Лети! — ей Мудрость отвечала:
Не слышишь? Друг твой жизнь клянёт!
Спаси безумца от кинжала,
А мне в Фортуне нужды нет».